Утро. Будильник еще не звенел, еще можно поспать, но почему-то не спится. В голове обрывки мыслей, с которыми вчера ложилась. Все до одной о школе: пробный экзамен, конференция, родительское собрание нужно проводить. Да, с классом просто беда: переходный возраст подкрался незаметно, совсем от рук отбиваются. Срочно родительское собрание! Не забыть только завуча предупредить. Завуч… Я же отчет о прохождении программы не сдала. Нужно срочно делать. Опять нужно, и опять срочно. Просто какой-то всеобщий учительский лозунг. А в театре новый спектакль… Потом… Когда-нибудь… После экзаменов… Звенит будильник.

Двигаюсь по привычному маршруту: ванная – кухня – спальная. Умыться, выпить кофе, разбудить сына, включить мультики. Все как вчера, позавчера, как будет завтра. Где та поэзия зарождающегося дня, о которой так часто пишут в социальных сетях? Первый робкий луч солнца, пробивающийся сквозь занавеску, прохладное дыхание весны, ворвавшееся в открытую форточку? Не вижу. Не замечаю. Не успеваю. Собраться самой, собрать ребенка, включить компьютер, допечатать то, что не допечатано с вечера. А до звонка всего полчаса. Опять нужно, опять срочно…

Сегодня вторник. Люблю вторники. У меня всего два урока, значит, будет время проверить тетради, написать планы да и (чего уж греха таить) посплетничать с коллегами.

Первый урок – русский язык в шестом классе. Это мой класс. Непросто с ними: еще такие маленькие люди, но уже большие личности. У каждого свое мнение, своя правда. У каждого своя история. Дима – из семьи военных. Родители по несколько раз в год переезжают с места на место – мальчика воспитывают бабушка с дедушкой. Со всеми вытекающими отсюда последствиями: залюбленный, избалованный, привыкший к тому, что можно все. А вот Оля. Она тоже воспитывается с бабушкой. Но там другая история: у мамы новый муж, двое младших детей. Вот здесь, за первой партой, сидит отличница, в которую родители вкладывают все силы, всю душу. Она просто обречена быть успешной. А там, чуть дальше, такая же девочка, только ее мама за два года ни разу не поинтересовалась успехами дочери, ни разу не пришла на родительское собрание. Все они такие разные, и каждого из них со всеми его достоинствами, недостатками, комплексами и проблемами я должно принять, понять и полюбить. Да, да, именно полюбить! Ведь учитель без сердца – это не учитель, а робот, бездушный компьютер, хранящий в своей оперативной памяти гигабайты информации. А детям ведь не информация нужна! Им нужны поддержка, ободрение, понимание, доверие, теплота.

Мои шестиклассники выполняют задание, а я смотрю на них и думаю: «А ведь здесь за партами сидит будущее России. Значит, от того, какими вырастут эти дети, зависит и мое будущее, мое и моего ребенка». Как же велика должна быть мера ответственности учителя! В наших руках будущее страны. Государство дает нам заказ на воспитание нравственного, порядочного и патриотичного человека, личности, готовой к жизни в высокотехнологичном, конкурентном мире. Так что же я как учитель должна сделать, чтобы справиться с этой задачей? Прежде всего, я сама должна соответствовать этим требованиям. Ведь я не имею морального права добиваться от ребенка того, чего нет во мне самой. Я никогда не смогу привить ему чувство патриотизма, если не покажу, что это значит, на собственном примере. Желая воспитать культурных, искренних и добрых учеников, я сама должна быть с ними честной и доброжелательной всегда. Нельзя забывать, что дети очень зорко следят за нами и замечают любые наши промахи. Они строгие судьи: потеряв однажды доверие ребенка, его сложно бывает вернуть. А ведь именно доверие и взаимное уважение между учителем и учеником являются залогом успеха в нашей профессии.

Вот сейчас поднимаю глаза и ловлю на себе их взгляды: задумчивые, заинтересованные, насмешливые, удивленные. А вот чей-то недоверчивый, настороженный. Значит, что-то упустила, чего-то не увидела, не поняла. Время еще есть – ошибки исправим, узлы распутаем, свяжем гладкую ребячью судьбу.

Второй урок – литература в десятом. Здесь уже совсем взрослые люди, с ними проще и сложнее во много раз. Проще, потому что уже можно серьезно говорить о серьезном. О любви, например. Базаров и Одинцова, Наташа Ростова и Андрей Болконский, Катерина и Борис. Говорят взахлеб, спорят, горячатся; каждая история задевает за живое. Но каждый такой разговор – хождение по лезвию ножа. Одно неосторожное движение - обрежешься о жестокий юношеский цинизм. Приходится обдумывать и взвешивать буквально каждое слово. Тяжело преподавать литературу в старших классах. Хотя... А можно ли вообще литературу пре-по-да-вать? Преподают науку, то, чему можно научить. А литература – это жизнь. Жизнь нужно проживать. Вот и пытаюсь проживать со своими учениками десятки жизней сложных, противоречивых. А они сопротивляются! Ох, как упорно порой сопротивляются! Оно и понятно: кому хочется испытывать муки совести вместе с Андреем Гуськовым (В. Распутин «Живи и помни») или умирать от безответной любви вслед за несчастным П.П.Ж. (А. Куприн «Гранатовый браслет»).

Некоторые мои коллеги-словесники считают, что многим произведениям русской классической литературы не место в школьной программе. Так «Тихий Дон» М. Шолохова, по их мнению, слишком жесток для неокрепшей психики современных одиннадцатиклассников. Зачем им, спокойным и благополучным, вникать в нравственные терзания Григория Мелехова и переживать с ним чудовищные в своей жестокости и нелепости моменты гражданской войны. Я бесконечно уважаю своих коллег, но в корне не согласна с таким подходом. Русская литература была и остается бесценным неиссякаемым источником жизненного опыта для каждого из нас. Помните, у Солженицына: «Единственный заменитель не прожитого нами опыта – литература". Вы спросите, при чем здесь Шолохов с его натурализмом в изображении братоубийственной войны? Зачем современному школьнику такой опыт? Нужен! Очень нужен для того, чтобы не повторились ошибки прошлого, чтобы раз и навсегда вызвать непреодолимое отвращение к жестокости и насилию. Не напугать хотел писатель, но предупредить, предостеречь. «Не актуально, - говорят мои ученики, - это когда было!? Сейчас другое время». Время, может, и другое, и условия другие, а вот люди такие же: любят и ненавидят, предают и совершают подвиги. Да и гражданская война совсем рядом, за стеной; но у моих учеников, к счастью, есть возможность научиться на чужих ошибках, на чужом опыте. Да, тяжело преподавать литературу в старших классах.

Три звонка. Совещание. В учительской уже собрался весь коллектив, на девяносто процентов женский. Проблема современной педагогики - учителя-мужчины в школе необходимы: без них весь наш образовательно-воспитательный процесс становится несколько однобоким, как в семье, где ребенка воспитывает мать-одиночка. Что ни говори, а нам, женщинам, не хватает мужского хладнокровия, здравомыслия, порой – жесткости, а порой – хорошей доли авантюризма. Отвлеклась… А директор уже рассказывает о новых распоряжениях министерства: проект, конкурс, еще проект, срезовая работа, отчет. Все нужно, и все срочно. Слушаем, возмущаемся, спорим, соглашаемся. Сделаем? Конечно, сделаем. Потому что понимаем, потому что ответственные, потому что учителя.

Все разошлись по урокам. Сажусь проверять тетради. Помню, в детстве я любила смотреть, как моя мама, учитель начальных классов, проверяла тетради. Она исправляла ошибки, ставила оценки, ровным каллиграфическим почерком писала замечания, а мне в тот момент казалось, что она самый главный в мире человек, не потому что она моя мама, о потому что она – учитель. Я была на седьмом небе от счастья, когда она разрешала мне поставить оценку. Стоит ли говорить, что любимой игрой в детстве была игра в школу. Поэтому и проблема выбора профессии передо мной никогда не стояла. Я даже не могу сказать, в какой момент решила, что хочу стать учителем, я просто всегда знала, что буду им. И вот я сижу за столом перед стопкой ученических тетрадок и понимаю, что не такое уж это увлекательное занятие – проверять их.

Поздно вечером, когда все уже прочитано, написано, проверено, приготовлено и постирано, нахожу пару минут, чтобы отвлечься, «выключить» голову. Захожу в социальные сети; там одноклассники и однокурсники. Учителей, даже среди последних, практически нет. Недоуменные вопросы: «Устаешь на работе? От чего? Ты же не за станком стоишь». Обидно. Труд учителя часто недооценивают, потому что результатов нашего труда невооруженным глазом не видно. Ведь мы материальных благ не производим: дороги не строим, машины не изобретаем, урожай не выращиваем. Но зато все это делают наши ученики, которым мы однажды объяснили законы Ньютона, рассказали о правилах русской орфографии, а самое главное (очень хочется в это верить) – научили уважать себя и окружающих, быть честными и достойными людьми.

Вот и прошел еще один день из жизни обычного учителя, из моей жизни. Завтра будет новый. Какой он будет? Обычный или запоминающийся? Сложный или интересный? Одно могу сказать уверенно: он совершенно точно не будет спокойным. А нужно ли мне это? Кажется, нет. Л. Н. Толстой говорил: «Спокойствие – это душевная подлость». Так вот, среди Настоящих Учителей спокойных людей не бывает.